Рельеф местности тем временем стал меняться, делаться волнистым, сперва с постепенной и почти незаметной плавностью, а потом, словно с какой-то озадачивающей яростью, начал, ускоряясь в геометрической прогрессии, апокалипсический процесс вздыманий и разломов. Двадцати лиг хватило, чтобы от пологих отрогов, окружающих путников и прикидывающихся холмами, перейти к неистовому возбуждению карабкающихся друг на друга скалистых громад, рассеченных ущельями, вздыбливающих свои вершины все выше к поднебесью или вдруг, то там, то тут торопящихся обрушиться лавинами, которые круто уходят вниз и вскоре создадут новые пейзажи и спуски на утеху грядущему горнолыжнику. Судя по всему, мы приближаемся к перевалу изарко, который австрийцы так упорно именуют эйзаком. Идти до него еще не менее часа, однако провиденциально поредевшая и засквозившая завеса снега позволяет завидеть впереди, хоть и на краткий миг, вертикальный разрыв в горе. Изарко, говорит погонщик. Так и есть. Не вполне понятно, то есть дает пищу для размышлений, почему эрцгерцог максимилиан пустился в обратный путь в такое время года, однако история рассматривает это как факт, доказанный документально и, значит, несомненный, подтвержденный историками и вдобавок теперь еще скрепленный веским словом романиста, которому должно будет простить известные вольности во имя не только его права на вымысел, но и необходимости заполнить кое-какие пустоты, чтобы не вовсе погибла священная связность повествования. Пора бы признать, в сущности, что история, дама не только избирательная, но и крайне разборчивая, берет из жизни лишь то, что ее интересует в качестве сомнительно понятого исторического материала, отбрасывая все прочее, хотя именно там, в этих отбросах, может отыскаться истинное объяснение фактов, событий, деяний да и всей нашей блядской действительности*) как таковой. Истинно, истинно говорю вам, прямо сейчас говорю, что доля романиста, сочинителя, враля - слаще, и удел его - завидней.
--- *) puta realidade
Казалось бы -- новый монитор... А показывает все то же, все ту же...
Новый роман. Даже два. (заботливо): Не помешают ли они друг другу?
судьбиной горькой я впервые к такой коллизии прижат, и прелести мои степные с ревнивой робостью дрожат.
